Иван Чудотворцев | На дивном острове Буяне | Глава 3 Соединение огня и воды

В тот день, в день летнего солнцестояния шел дождь. Легкий, какой-то звонкий, струящийся, нежный. Он падал на леса земной России, он мыл пороги скал, расположенных в закраинах. Он отголоском долетал до царства Салтана, и даже над островом Буяном, где редко бывают дожди, он капал с облаков на фоне светящегося солнца. В этом слепом солнечном дожде была радуга, и это был добрый знак.

Сестры смотрели в зеркале водопада на проносящиеся под ними миры.
- Завеса истончается, и мы не сможем удерживать ее долго.
- Враг скоро раскроет тайну Астории…
- Но и сестра наша Астория становится сильнее, - сказала одна из них.
- Сумеет ли она справиться с ситуацией, когда враг узнает о ней? Или нам надлежит вмешаться в ход событий и забрать ее?…
- Астории самой придется противостоять своему врагу, - донесся голос старшей из сестер-стихий. – Мы укрепим ее дух, поддержим ее силы. Вмешаться в ход того, что происходит внутри секторов, мы не вправе. Она сама отправилась туда, и теперь пришло время ее сражения.
- Мы поможем ей противостоять опасности! – откликнулись остальные.

В день летнего солнцестояния утром у фонтана не было никого. А потом туда пришел князь и о чем-то долго размышлял, глядя на брызги воды.
Вскоре к князю подошли три прекрасные женщины, чьи улыбки были подобны лету. Наш читатель легко узнает в них Марию-Умелицу, Василису Прекрасную и Царевну-Лебедь. Они о чем-то тихо разговаривали.
- Вот мой секрет, - сказал Князь.
В это время начался тот самый слепой дождик, и Мария поправила намоченные волосы, а Василиса огляделась по сторонам.
- Так в чем же секрет? – спросила, не поняв, Царевна.
В ответ на это на кромке фонтана появилась белочка.
Быстрым движением обежав фонтан, она мелькнула, превратилась в светящиеся искры, и живым родничком устремилась к середине фонтана, обратилась струей воды, слилась с фонтаном и стала играть с ним, чудно меняя свою форму и форму струй.
Мария и Василиса застыли изумленно.
Но Царевна улыбнулась.
- Этот трюк ее мне известен. Ведь Астория – Нимфа… хотя я и придала ей другое обличие, но отдых и древние силы, дремлющие внутри этого острова, позволили ей вернуть свой облик.
Мария и Василиса продолжали смотреть с удивлением.
- Я еще хотел сказать, что все происходившее последнее время с фонтанами… Я не имел к этому отношения, - продолжил князь. – Это все сделала Астория.
Тут Царевна Лебедь тоже удивилась. Но ничего не сказала.
- Скажи, о дивная Астория, - обратилась Мария, - А не высшие ли стихии являются твоими сестрами?
- Да, это так, Марьюшка. Только они мудры, а я нет, - ответила нимфа и засмеялась с детской простотой. И в такт ее смеху играл фонтан.
Легкий слепой дождик пошел на них, примешивая свои капли к брызгам фонтана.
В это время в дожде над островом Буяном засияла радуга.
Царевна Лебедь взглянула на эту радугу, на Князя, на Марию. Солнце как раз стояло высоко, была середина дня летнего солнцестояния, и солнечные лучи превращали в маленькие искорки летящие дождевые капли.
- Я вспомнила… - сказала она тревогой.
Лицо Царевны-Лебеди преобразилось, словно она стала старше. В нем исчезла какая-то детскость, и неожиданно глубокая печать мудрости и одновременно грусти появилась в ее глазах. Впрочем, эта перемена длилась недолго – и вскоре лицо Царевны стало почти прежним.
- Вспомнила что? – спросила Василиса осторожно.
Царевна открыла рот, чтобы ответить, но не смогла найти слов.
На несколько секунд установилась тишина, и затем, поняв, что она не будет говорить дальше, князь произнес:
- Нимфа сказала мне, что острову угрожает опасность. Маг, о котором вы мне ничего не хотели говорить, ищет Нимфу.
Девушки переглянулись:
- Мы не хотели говорить тебе, потому что…
- Да, да, теперь я все знаю. Мария раскрыла ваш секрет, и я раскрываю свой. Секретов больше нет. Теперь всем вместе надо будет подумать, что делать дальше.
- Я думаю, Светлый Князь, мы должны созвать Совет Острова, - решительно сказала Мария. – Дело слишком серьезно. И Астория должна на общих правах участвовать в Совете. А может быть, ее решение и должно стать главным.
Они обратились к Стихии.
- Скажи же нам, Белочка, каковы твои мысли, и чего ты желаешь, - попросила Василиса.
- Я хотела покинуть остров незаметно, как белка… Уплыть на каком-нибудь корабле… Но князь сказал, что будет защищать меня. И я приняла его приглашение остаться. Однако я по-прежнему думаю, что для вас будет безопаснее, если я уеду.
- Теперь, когда я все вспомнила, я с тобою связана. Если покинем остров, только вместе, - сказала решительно Царевна и подошла к фонтану вплотную.
- Ну нет! - возмутилась Мария. – Ни за что вы не покинете остров. Разве что вместе со мной!
И она подошла к ним ближе.
А рядом с ней молча встала Василиса.
- Да вы что, хорошие мои! – воскликнул Князь. – Не надо никому остров покидать! Мы сумеем отстоять остров, и спасти и Белочку, и всех!..

Совет назначили на следующий день.
А вечером в театре Ершова состоялся спектакль.
Ершов поставил старую легенду о сошедшей с неба Звезде. Звезду эту играла Царевна, и как быстро поняли зрители, играла она в известной мере себя.
Сюжет был таким: Звезда уронила свое ожерелье, и спустилась с неба на землю его искать… Благодаря этому ожерелью она излучала свет. Но ожерелье нашел злой чародей, и сделал из него корону. В поисках ожерелья звезда скитается, бродит из города в город. Ее принимают за бродяжку и дают ей самую грязную работу – мытье полов, уборку улиц, стрижку газонов. Чародей насылает на нее разные испытания, грабителей и злых собак… Звезда ищет ожерелье, спрашивает у встречных, кто его видел, но безуспешно. И вот, в одном городе находит карту, которая может привести ее к логову чародея. Но по дороге ей встречается старичок и предупреждает, что чародей специально поджидает Звезду и хочет пленить ее, используя бывшее ожерелье как приманку. Звезда оказывается в растерянности – она верит старичку, но не знает, что делать, как сможет вернуться на Небо. Однако старик говорит, что секрет не в ожерелье, а в ней самой – что она сама дарит людям волшебный свет.
И тогда она смело отправляется в логово колдуна. Чародей встречает Звезду коварной улыбкой, а на самом деле уже готовится захватить в плен, воздевает руки для рокового заклинания…
Но Звезда неожиданно говорит, что не нуждается в драгоценных камнях. На лбу у Царевны Лебедь загорелась звезда, колдун закрылся руками от ее нестерпимого света. Корона упала с его головы, разбилась, из нее выпали драгоценные камни. Царевна повернулась и ушла из жилища чародея, не обращая на них внимания.
В этот момент кульминации и общего напряжения на сцене неожиданно появился какой-то бродяга в медвежьей шкуре, похожий на медведя, и с криком «камушки!» начал подбирать оброненные каменья. Чародей очень быстро пришел в себя и начал гоняться за беднягой.
На переднем плане Царевна, играющая Звезду, возносится на небо, то есть под потолок театра. Звезда сияет у Царевны на лбу.
На заднем – уставшие от склоки бродяга и маг уже сидят на завалинке и пьют чай (Мария в кокошнике подает им баранки.) Несколько человек замечают там же белку, грызущую орехи. Конек потом утверждал, что белка попала на сцену совершенно случайно. Как бы там ни было, зрители остались довольны спектаклем, и потом долго обсуждали его, расходясь по домам.
И даже такой изысканный театральный критик как Емеля признал, что «царевне удалось создать законченный образ».

Генрих сидел в своей одинокой башне и чтобы как-то подправить настроение, разглядывал драгоценности. За партию проданных им зелий заезжие купцы заплатили драгоценными камнями. Сначала он не хотел их брать, требуя привычной валюты, но старая привязанность к безделушкам, как видно, взяла свое. Будучи еще молодым магом, он любил эксперименты с драгоценностями. Правда, чаще всего после этого драгоценности оказывались ни на что ни годными, а ему здорово влетало от учителя.

Генрих вертел в руках камни – аметисты, рубины, изумруды. Один из изумрудов почему-то привлек его внимание особенно. Гладкое, тихое совершенство камня напоминало морской прибой, в нем словно плескалась вода. Это неприятно отталкивало его, так как серый маг не любил природу, но в то же время и странно манило.
Он всмотрелся в камень. И ощутил что-то знакомое. На ум Генриху пришла догадка, и он понес камушек в свою колдовскую алхимическую лабораторию…

Гвидон стоял у стены, которую целиком занимала большая карта.
Карта эта, сделанная на основе старых карт из дворца Салатна, дополненная по книгам Марии и по рассказам купцов, смотрелась внушительно.
Буян граничил сразу с двумя десятками секторов. Ближе всего на Востоке находилось царство Салтана. В принципе, иногда его считали вместе с островом единым сектором. Однако ритм жизни в Гвидонии и Салтании отличался. Отличались и размеры. На несколько миллионов жителей огромной Салтании несколько сотен жителей островов, среди которых наверное и семи десятков не набралось бы жителей самого Буяна.
Отличался и ритм. Если в Салтании мало что изменилось по сравнению с двумя сотнями лет назад, то в Гвидонии порядки отличались здорово. Князь воспринимал все новое, что различные ветра приносили на остров.
Вот они – южные Земли, Эрбан и Жерату, еще дальше – далекая Занива. Купцы часто приезжали с Эрбана. Эти большие острова, лежащие на юг от Буяна в соседних с ним секторах, были центрами оживленных морских путей. Дальше на юго-запад – загадочные земли Двин, не слишком гостеприимные для путешественников. Им соответствовала Сахара на Земле. Север… Благословенный Север! Там сказочные и далекие острова Белого Архипелага, прекрасные люди, суровые, сдержанные, кристально-честные (из-за этого там недолюбливали купцов). Сам Гвидон был там дважды, хотя он редко отлучался с острова.
И Запад… мрачный запад. В нижних секторах там находилась Империя, о которой мало говорили хорошего. Верхние сектора оставались пустынны. В средних встречались одинокие острова, похожие на Буян – голые, скалистые необжитые, и чуть реже лесистые острова с плодовыми деревьями и пряностями.
Гвидон смотрел на всю эту хорошо знакомую ему картину, словно что-то искал.

- Князь, - окликнул его знакомый голос.
Кому он принадлежал? Кто-то, хорошо знакомый и в то же время…
Гвидон оглянулся. В комнате никого не было.
- Ветер? – спросил Гвидон. – Давно ты не залетал к нам. Как твои дела?
- Эх, много дел! Сейчас приходится развозить купцов по разным морям. Слышал, что и у тебя дела нехудо. Ты созвал Совет?
- Да. Есть новость, которую надо обсудить со всеми.
Раздались шаги.
- Гвидон! – позвал настойчивый голос Марии. – Народ собрался!
- Привет, Марьюшка! – сказал князь.
- Ты не один, - сказала Мария утвердительно, оглядывая комнату так, словно не доверяла глазам. – Здесь кто-то есть.
- Это Ветер.
- Привет, Ветер, - сказала Мария. – Ты на Совет явился?
Ветер утвердительно прошелестел.
- Пойдемте. У меня тоже для вас сюрприз. Поскольку дело важное, надо было позвать ее…
- Ее? – переспросил Гвидон.
- Ну да. Она – Баба Яга.
- Мария, она ведь…
- Никуда с острова не улетела! Жила все время в дальней избушке в лесу. Людям я говорила, что это моя бабушка. Так вышло. Можешь приказать меня высечь за ослушание!
- Ну ты даешь, Мария! - развел руками князь. – Прямо и не знаю, что сказать. Кстати, я подумаю насчет «высечь».
Он усмехнулся, и все еще качая головой, вышел в светлицу.

В горнице собрался разношерстный и дружный коллектив руководства островом. Лесков представлял творческую интеллигенцию, от людей. От сказочных животных в Совете присутствовал Конек. Почетным гостем на Совете была Нимфа Астория. Баба Яга представляла существ то ли злых, то ли добрых, в зависимости от ситуации. От служилых людей был князь Боротынский, заведовавший делами порта и хозяйством княжеского дворца. Царевна Лебедь и Левша не являлись членами совета, но присутствовали как непосредственные участники событий, с правом голоса. Каким-то образом оказался тут и Емеля, хотя права голоса он в совете не имел. Наконец, Мария была почетным секретарем.

Князь поприветствовал собравшихся и пересказал суть того, что узнал от Белки.
Лесков, внимательно выслушав, спросил:
- А правда ли, что у нас на острове живет чудище, полуптица, полузверь, говорящая человечьим языком, которую поймали Мария и Царевна?
- Да, живет существо, но оно не чудище и оно доброе, - ответила Царевна. – Это Ворон Болтун, мы с Марией его вылечили и расколдовали.
- Ну расколдовали его, положим, не вы, а я, - заметила Баба Яга. - Насчет того, что оно доброе, я бы не поручилась, а насчет того, что Болтун, это точно.
- Сама-то поди тоже, старая, языком почесать любишь, - проворчал Боротынский.
- Сиди, орел ощипанный! – огрызнулась баба Яга.
- Так, тихо, друзья мои, - прервал их Лесков. – Я еще хотел спросить. Правда ли, что этот Ворон был послан неким магом, чтобы выследить Царевну и белку?
- Это правда, - прозвенела своим льющимся голосом Нимфа Астория. – Его послал Маг Генрих Нечестивый из Империи.
- Что нам известно об этом маге?
Нимфа посмотрела на князя. Князь покачал головой. Мария сказала:
- Известно мало. Но Царевна может рассказать то, что знает, и Нимфа Астория тоже.

Царевна рассказала, что маг держал ее в плену и пытался выведать, где находится Астория. Он не бил Царевну и не пытал, но накладывал заклинания, от которых хотелось спать. Тогда она начала постепенно терять память – может быть, от этих заклинаний, а может быть, оттого что сама стремилась отгородить дорогое в своей душе от пронзительных и холодных глаз мага. Чародей несомненно обладал способностью читать по глазам и проникать в душу, поэтому с ним даже в мыслях приходилось держаться настороже.
Царевна не помнит, сколько времени находилась в плену. Когда Генрих понял, что добиться ничего не удастся, он приказал засадить ее в бочку и отправил в море.
Астория без особой охоты добавила, что Генрих-маг силен, но не очень внимателен, а может, просто горд, ибо почти ни разу не обратил внимания на небольшую белку, которая все время лазила по ветвям деревьев напротив темницы. В отсутствие чародея и его челяди белка пролезала через решетку к Царевне и приносила ей гостинцы, а то и просто подбадривала добрым словом.

Когда их рассказ окончился, повисла тишина.
- А скажи, как думаешь, Царевна светлая, маг тот считает тебя теперь мертвой или живою? – спросил Лесков.
- Думаю, что живою. Он посылал птицу, чтобы разыскать меня.
- А действительно ли он посылал птицу?
- Да. Я узнала эту птицу, она бывала там. И кроме того, Болтун сам признался, что у него было такое задание.
- Как ты думаешь, будет ли Генрих искать вас с Нимфой и дальше?
- Думаю, что будет.
- Можете не сомневаться, - сказала вдруг своим ворчливым голосом Баба Яга. – Маг этот просто так не оступится, фигура это значительная, известная. Колдовству серьезному обучен, не подстать нашему. Напасть лихая может явиться на остров, продыху не узнаем, нутром чувствую.
Бабкины речи вызвали у многих раздражение, а Боротынский резко встал и сказал:
- Да что ж это такое, Православный князь!? Нечисть лесная на Совет явилась, голос подает, регламент нарушает, ведение дискуссии путает! Что б мне пусто было – за что, князь, боролись!
Бабка уже набирала воздуху, чтобы достойно ответить, но Мария вскочила, звонко хлопнула ладошкой по столу и сказала:
- Опомнитесь, люди добрые! Разве ж можно так? Бабушка детей наших лечила и меня искусству обучала! Кому она худо сделала?... Надо в конце концов шире смотреть на вещи и не опускаться до узкого догматизма!
- Вот-вот, - злобно буркнула Баба Яга.
- Ну, предположим, насчет кому худо сделала, вопрос не однозначный, - сказал Лесков. – Но и впрямь горячиться не будем. Совет держим серьезный, вопрос нешуточный. И может Яга ведает то, чего здесь не известно другим и этим поможет совету нашему. Поэтому не будем на прения пустые силы свои распылять да злословить друг друга напрасно. Говори, бабка, по существу, что знаешь про Генриха-Мага!
- По существу тебе… Старая бабка скажет сейчас по существу, - медленно встала Баба Яга. – Я помню, когда отец нашего Гвидона – Салтан бегал мальчишкой с деревянным мечом и играл с пацанами княжескими, - начала она издали. – Я повидала на своем веку много магов, чародеев, заклинателей и колдунов. Больше, конечно, было середь их пустобрехов и шарлатанов, которые только хвастали, а так знали пару фокусов, которым учат в цирке. А таковых, кто на самом деле знал толк в искусстве... – Она выразительно махнула рукой и сплюнула. – Звался он как-то еще странно… Генрихов-учитель, - морщины бабки, казалось, и без того глубокие, наполнились сумраком. – Этот был не шарлатан! Не-ет, я супротив него была так, дура, знахарка деревенская! Шептовод был, зашептывал души! Мальчишкой Генрих попал к нему… пацан был, а умел заклинать погоду, урожай делать. Поумнел немного – стал превращаться в зверей и птиц, выучил книги древние - превзошел своего учителя! Я знала много магов! Лучшие из них могли превратить человека в лягушку, обернуться волком, полететь совою. Они умели наводить порчу, знали толк в наговоре. Но всему этому Генрих научился в юности, и это было как игра для него! От учителя своего научился он заклинать души людские и нечеловечьи… Дурак был – умел обернуться волком, поумнел – стал других превращать в волков! Но и такие игры ему наскучили – отправился в империю, на службу к Иемору искать секрет превращения всех вещей. Да за службу берет не деньгами, а знаньями, книжками древними. И чему он за ту пору научился – даже мне неведомо…
По рядам слушающих пронесся тяжелый вздох.
- Скажи-ка, бабушка, а что сделает Генрих, если узнает, что Белочка на острове? – спросил Гвидон, возвращаясь к теме.
- Да что сделает… Придет , да заберет белочку!
- Но мы не дадим! Наше оружие еще не затупилось! – воскликнул Боротынский.
- Да, что ж, он будет ждать, пока вы за мечи возьметесь, что ли?! Заколдует всех да и все! Сделает недвижимыми, или превратит в лягушек или еще в каких-нибудь тварей. Фантазии у Генриха хватит!
Тут встала Мария:
- Я не дам ему этого сделать! – Молодая, красивая, она выглядела грозно. Рыжий волос вился и глаза блестели.
Но бабушка покачала головой.
- Нет, Мария! Голубка может хитростью одолеть ворона, но справиться ли ей с Коршуном? Даже ничтожного из посланников Генриха мы с тобой расколдовывали два часа и из сил выбились. Ты сильна и знаешь толк в искусстве, но тебе не устоять супротив него.
Князь тоже встал.
- Тогда пускай он попробует заколдовать меня! Посмотрим, справится ли его гнусная магия с чистым сердцем и сильным духом!
Гвидон сказал это громко, властно, так что все замерли на несколько секунд. Гвидон и так был фигурой значительной, и ему редко приходилось повышать голос, сильный от природы.
Но бабушка снова покачала головой.
- Нет, светлый князь. Велик ты, но сила твоя молода. Не справишься с Генрихом.
- Да что ты заладила, старая колода! – не выдержал Боротынский. – Один не справится, так все вместе возьмемся! Много нас, и не самые слабые люди собрались!
- Точно! – сказал вдруг Емеля. – Князь тут говорил, что черная магия ничто против чистого сердца, и прав он! А я еще скажу – пускай Генрих попробует заколдовать простого русского дурака! Я дурак, и гордиться этим не стал бы, но пусть попробует одолеть мою лень и глупость! Вот!
Все тихо усмехнулись, но возражать никто не стал.
Царевна Лебедь заговорила.
- Я не сомневаюсь и в силе доброго нашего Гвидона, и в умении Марьюшки, которая стала мне как сестра родная, пока мы были здесь на острове. Но я видела Генриха и знаю, что бабушка не ошибается. Поэтому прошу прекратить этот спор. Мы с Нимфой уедем с острова и спасем себя самих и вас! Ни к чему напрасно гибнуть, и я не хочу, чтобы остров славный погиб из-за меня и люди добрые, приютившие меня, пострадали!

Ее слова вызвали бурю неодобрения.
Протестовали все – Лесков и Боротынский, Мария и Конек, Емеля и князь Гвидон.
Молчала Баба Яга.
- Скажи, Царевна? - молвил тогда князь. – Разве хочешь ты сама покинуть наш остров?
- Нет, добрый мой Гвидон. Мне хорошо здесь, и я вашему гостеприимству рада. Но злоупотреблять не могу им боле, видя, что смертельная опасность угрожает всем вам.
- Но я не отпущу тебя, Царевна! Как могу я отпустить вас с Нимфой и не оказать зашиты! Кем буду чувствовать себя после этого?
- Послушай, князь, - сказала вдруг Нимфа Астория. – Генрих может придти не один. Ставка велика! Генрих ищет знания, но Иемор ищет могущества. Империя может напасть на остров.
Повисла напряженная пауза.
- Но Иемор знает, что мы под защитой Салтана, - сказал Боротынский. – Разве осмелится он начинать войну с великим Салтаном?
- Да, - сказала Нимфа Астория просто.
Возразить никто не смог.
Боротынский пожал плечами и стал выжидающе смотреть на князя.
- Я не хочу сдаваться, - сказал Гвидон. – Если мы не сумеем защитить свой остров, какая нам цена! Будем строить флот и крепить силы. Будем тренироваться. Я готов забыть старое и помириться с бабулей, чтобы она согласилась учить нас…
Пронесся ропот.
Бабка довольно заулыбалась.
- Князь! – возмущенно сказал Боротынский. – Ты взрослый муж, но не мальчишество ли это! Одолеем Генриха одного, но сумеем ли воевать со всею империей?! Не лучше ли к Салтану - отцу твоему под защиту отослать Царевну и Белочку?
Князь на мгновение растерялся, увидев это изменение в настроении верного и храброго солдата. Но потом собрался с духом и сказал:
- Нет! Не хочу быть причиной войны для отца своего.
- Да и я не хочу, чтобы меня отсылали, словно какую-то вещь, - сказала Царевна вполголоса, но ее почти никто не расслышал.
Видя решительность князя, люди приободрились.
Лесков спросил:
- Есть ли у нас что-то, что помогло бы уравновесить силы?
- Есть, - спокойно ответил князь, - и не что-то, а кто-то! Пусть слово скажет тот, кто жил на острове всегда.
Собравшие изумленно затихли.
- Ветер?
- Я здесь, - прошелестел Ветер.

Изумление было даже большим чем тогда, когда увидели бабу Ягу.

- Этот остров сотни лет был скалой, бесплодной, одинокой и пустынной. Не было на нем жизни, пока не приехал сюда стрелец-Федот, а потом он показал дорогу Гвидону… И я был счастлив все эти годы, пока вы живете здесь, и радовал вас свежим морским прибоем и развевал брызги ваших фонтанов, знаменитых повсюду, и наполнял ваши паруса и ветряные мельницы. Древние силы, дремавшие у каменных корней острова, баюкали вам колыбельные и навевали ночные сны. Могло ли это все быть напрасно? Нет, не хотел бы я снова увидеть этот остров голой скалой, пустынной и одинокой! Да, я стихия вольная, и обычно не вмешиваюсь в дела человеческие. Но как могу я остаться равнодушным, когда опасность угрожает другой стихии – родственной мне по духу! И я готов выступить на вашей стороне, если вы останетесь здесь, и если Нимфа Астория останется на острове.
Глубокая воцарилась после этих слов тишина.
- Что ж, - стала Баба Яга. – Это меняет дело. Если Ветер будет за нас, я тоже сбоку не останусь.
Способности бабки на острове все хорошо знали. Поэтому слова ее и ветра заметно изменили расклад.
Спор продолжался еще какое-то время. Теперь Боротынский так же горячо убеждал всех отступить, как в начале призывал защищаться. Но в какой-то момент Астория, сидевшая тихо, решительно сказала:

- Разрешите мне сказать, ведь из-за меня идет спор. Я – белочка и Нимфа, вода и кровь… Но я не просто вещь, чтобы меня можно было прийти и забрать. И если ветер, стихия вольная, не подчиняющаяся никому и ничему, готов защищать меня. И если баба Яга, колдунья лесная, свободная, не признающая никакой власти над собой, презирающая сильных мира сего, готова за меня вступиться – могу ли я сама оставаться в стороне? Нет! Но я – стихия воды. Поэтому мы проверим, сумеют ли Генрих и Черный кардинал противостоять стихиям ветра, леса и воды, объединенным вместе!
- Сегодня много всего было сказано и услышано, - сказал Гвидон. – Дело непростое нам предстоит. И прежде чем принять решение окончательно, предлагаю подумать. Давайте соберемся на этом же месте через три дня и тогда проголосуем: будем ли мы защищать Царевну и белочку на острове или станем искать других путей. Заседание Совета окончено!
Эти слова удивления не вызвали. В серьезных вещах на острове никто спешить не любил. И хотя по настроению собравшихся было видно, что они готовы защищать остров, князю никто возражать не стал.

Гости еще долго расходились. Видели, например, как Боротынский о чем-то оживленно беседовал с бабой Ягой. Видели, как Емеля спорил с Марией. Лесков убеждал в чем-то Нимфу Асторию, а она что-то ему рассказывала…

А вечером, вдоль набережной, наверное, уже никто не видел, как князь Гвидон прогуливался под руку с Царевной.
Гвидон задал вопрос, который его мучил:
- Если Астория так сильна, как она попала в плен к злому чародею?
Царевна покачала головой.
- В плен попала я. А Астория всего лишь последовала за мной, поскольку освободить не могла, а оставить не хотела… Но не настало ли время рассказать все по порядку?
Князь кивнул.
- Вечер весь наш, и никто не торопит, - сказал он.

- Хорошо. Я дочь царя Лиарнии и королевы птиц, Алиали, Песни Весенних Небес. Я была младшей из десяти сестер. Каждая из дочерей Алиали могла превращаться в какую-либо птицу, и я могла превращаться в Лебедя. В птичьем облике мы пролетали между секторами, не зная границ и преград. Поэтому с детства мы путешествовали по миру, но часто это происходило случайно. Нередко мы залетали в миры, о которых ничего не ведали. Родители беспокоились, потому что я любила забираться особенно далеко, дальше своих сестер, но я была самой маленькой, и тогда еще не могла управлять своей способностью. Часто у меня не получалось отыскивать назад дорогу. – Она улыбнулась. – Меня подолгу искали, и родители сердились, когда кто-либо из старших сестер находил меня, или я сама почти случайно возвращалась через несколько дней домой. И меня ругали, но чаще они просто радовались и ласкали меня… Мне было хорошо в родительском доме, с добрыми сестрами.
- Они столь же прекрасны, как ты? – спросил Гвидон.
- Сестры? Думаю, что они гораздо красивее меня! - сказала Царевна. – Они тогда уже были девушками во всей красе, а я только глупой девчонкой с неловкой длинной шеей.
Она засмеялась, потом посерьезнела.
- Один раз, когда я улетела особенно далеко, я устала, опустилась на землю и обернулась девушкой. Мне хотелось пить после полета, и я нашла в лесу ручеек и озеро. Оно чем-то похоже на ваше озеро около Лытной избы… Так вот, я напилась из озера, и оно понравилось мне еще больше, так что захотелось искупаться. Но когда я уже собиралась войти, раздался голос: «Эй! А ты всегда так? Не здороваешься и разрешения не спрашиваешь?» Я очень растерялась, а потом поняла, что это говорит нимфа, душа озера. В Лиарнии мне приходилось встречать немало волшебных существ. Но в этот раз я все-таки замерла от неожиданности, и к тому же было очень неловко. Но она засмеялась, так пронзительно и звонко, и показалась среди вод. «Давай дружить! Как тебя зовут?» - сказала она.
- И это была Астория? – уточнил Гвидон.
- Имя Астория дала ей позже я во время наших странствий, в честь звезд, что озаряли нам путь на востоке. Тогда же она называлась на речном языке, повторить который нельзя с помощью человеческих звуков… Мы разговорились и подружились очень быстро. Она разрешила искупаться в озере, и играла со мной его волнами, а я превращалась в птицу и обратно, и то купалась в озере как девушка, то плавала, как лебедь. Позже я иногда находила дорожку в тот мир, а иногда нет. Но когда находила, всегда была счастлива, и нимфа тоже была счастлива меня видеть.
Однако сестрам надоели мои частые отлучки, так как меня потом приходилось искать, а родители бывали недовольны. И однажды одна из сестер выследила дорогу в то место.

Но Нимфа поняла это быстрее, чем я. И после купания, когда мы отдыхали на берегу, она спросила: «Нравятся ли тебе наши встречи?» Я удивилась вопросу и ответила «конечно, да, дорогая моя нимфа, ты восхитительна!» Она сказала мне «Эти встречи только для тебя, если за тобой придет еще кто-то, я исчезну из этого мира» Я снова удивилась и сказала, что ни о чем таком не знаю. Но нимфа видела лучше меня «Мы с тобой встречаемся последний раз, прекрасная царевна. Есть только один способ избежать этого» «Какой, моя дорогая подруга?»
«Мы можем взять и отправиться куда-нибудь в новое место, где нас никто не найдет»
«Но мое время отправляться в новое место еще не пришло» - возразила я. Тогда она спросила: «Как ты можешь знать, пришло твое время или нет, и кто это еще определяет, кроме тебя самой?»

Царевна намного помолчала, вспоминая прошлое, а потом продолжила:
- У каждой из нас – принцесс Лиарнии – было свое назначение, которое предсказывал Оракул, живущий за озером. Каждая из сестер отправлялась к нему, когда ей исполнялось 14 лет. Она рассказывала Оракулу о своей мечте, а он в ответ говорил, какая ее ждет судьба. Одной из моих сестер он предрек, что она станет жить в великой горной стране, и она отправилась туда, к вершинам мира, где у кромки снегов и льдов стала хозяйкой в замке прекрасного мудреца… Другой он предсказал будущее в теплой стране, где полгода дует сладкий восточный ветер. И она поплыла через моря в мир, где ее ждал принц тысячи островов…
Я рассказала все это Астории и объяснила, что в 14 лет тоже пойду к оракулу.

Нимфа выслушала внимательно, пожала плечами и замолчала надолго. Меня всегда поражали в ней сочетания детскости, беззаботности с какой-то совсем недетской мудростью. Это был как раз один из таких моментов. Когда Астория закончила думать, она решительно сказала, что это очень глупая история, напоминающая какой-то театр. Не нужно ждать, когда кто-то предскажет нам судьбу и решит все за нас… Я засомневалась, но она говорила убедительно. Она рассказала, что у нее тоже были старшие сестры – великие стихии, и она однажды ослушалась их и ушла из родного края. Астория сказала, что каждый человек может сам понять свое предназначение. Надо просто представить, чего хочешь больше всего на свете, и помечтать об этом. А мечтать лучше всего вечером, когда загораются звезды…
И был вечер, наш последний вечер в том мире. Мы лежали рядом с озером и смотрели в звездное небо. И мечтали. Нам представилась страна, где много лесов и рек, а между ними красивые поселки и города, где пространство от моря до гор, а доброе волшебство становится явью.
А на утро я пошла к Оракулу и рассказала ему обо всем. Он долго молчал и смотрел на меня. Мне запомнились его внимательные глаза, которые смотрели не то на меня, не то сквозь меня, так печально-проницательно!..
Не знаю, как я тогда выглядела, для меня это не имело значения. Мне еще не исполнилось 13 лет, но девочки в таком возрасте думают, что они уже взрослые… Я вела себя самоуверенно, считала, что разбираюсь в жизни лучше него.

Оракул вздохнул и сказал, что меня ждет великое будущее, но оно туманно. Страна, куда я должна отправиться, на самом деле такова, как я ее представила, но лежит в далеких землях, и путь к ней неизвестен. Страна эта просторна, как вольное небо, но опасна, как дикий лес. И еще он добавил, что три испытания будут ждать меня на пути – за то, что я нарушила древний обычай своей земли. Я ответила, что готова пройти больше, чем три испытания. Тогда Оракул сказал, что выбор сделан, но тихо добавил, что лучше подождать, прежде чем отправляться и все тщательно обдумать. Однако я его уже не слушала и мысленно была в пути.

Родители отругали меня за самоуправство, когда я пришла домой, но сердились недолго. Уже скоро они помогали мне собирать вещи. Они понимали, что с моим характером мне дома не усидеть.

Через несколько дней я оставила родительский дом.
Мы отплыли утром на рассвете – Астория и я. Меня сопровождали мои лучшие служанки – подруги детства.
Мы посетили тридцать миров, и увидели немало красоты и стати, а заодно встретили многих из моих сестер.
И мы спрашивали у многих, не знают ли они дороги к стране вольной, просторной, где много лесов и рек, а доброе волшебство становится явью. И они говорили, что не знают.
Только однажды в Западном пределе, в земле Эритании, встретили мы человека, путешественника, который побывал во многих землях и мирах, и он рассказал нам, куда лежит путь. Он рассказал о нижних секторах, где не действует доброе волшебство, и где не хватает на всех еды… Что через эти сектора можно пройти в восточный предел, и там, за двумя океанами, лежит страна, которую мы ищем.
Путь оказался дольше, чем мы ожидали, но я была к этому готова. Астория сказала, что пойдет со мной, куда бы я ни отправлялась. Но мои подруги опечалились вестью о долгом путешествии в неведомые земли. Они стали отговаривать меня, и поняв, что их сердце не лежит плыть дальше, я отпустила их.
Мы снарядили маленький кораблик – волшебство несло его по волнам, так как некому было управляться со снастями. Только попутные ветры наполняли наши паруса, и течения морские двигались в нужную сторону, ибо Астория управляла морем.
Но на третий день я почувствовала погоню.
Не знаю, откуда империя узнала про нас. Не хочется думать, что о нашем плавании проговорился кто-то из своих, но скорее всего так и было. Шла молва о нас с Асторией, а нимфа не стеснялась показывать свои проделки и добрые фокусы на всех островах, где мы гостили. Это могло привлечь Генриха и кардинала – а мы приближались к секторам, подвластным империи. Но одной молвы мало, чтобы устроить погоню…
Может, я не помню что-то, или часть воспоминаний от меня по-прежнему сокрыта? Не знаю, Гвидон. Может быть, Нимфа скрыла от меня какую-то грустную, печальную часть моих воспоминаний до времени, чтобы не расстраивать…
Так или иначе, за нами началась погоня, и флот империи шел следом за нашим корабликом. И волшебного ветра оказалось недостаточно, чтобы уйти от магии Генриха Зловещего.
Тогда я превратила нимфу в белку, спрятав ее в роще на одном из островов, а сама
превратилась в лебедя и полетела вперед.

Но Генрих обратился в коршуна и стал меня настигать.
В начале у него не было волшебства сильнее моего, и я улетала. Он напускал чары, чтобы ослабить мой полет, но они не могли сковать меня, и его магия не причиняла мне зла, пока со мною было волшебство Лиарнии, и свет родного края, еще сильный, защищал меня от чар. Но Генрих незаметно направлял мой путь к мирам, где светлое волшебство ослабевало. Я могла повернуть назад, но тогда мне пришлось бы вернуться обратно, домой. Однако я не хотела отказаться от мечты и надеялась обогнать Генриха, оторваться от него, и летела вперед. Мое волшебство с каждым разом становилось слабее, а его чары крепли. И когда на помощь магу пришли его помощники, и усилили его заклятия своими, я поняла, что не справлюсь.
Они опутали меня сетями и повезли. Белка незаметно запрыгнула на корабль, и поплыла со мною вместе в их сумрачное царство. … Я помню причал, черно-серый город. Больных и голодных в нем не было, люди ходили гордо, прямо, солдаты чеканили шаг, но в этом ощущалось что-то пугающее, жуткое. Меня привезли к огромному серому дворцу, и на пороге его меня встретил тот… кардинал.
- Бывший епископ Салтана, - вздохнул Гвидон.
Князь и Царевна ненадолго замолчали.
- Тогда я не знала этого. Но я увидела его глаза и поняла, что мои испытания только начинаются… Что было дальше – рассказывать не хочется. Меня не били, не мучали, нет… Но почти каждый он разговаривал со мной, и я чувствовала, что вместе с его голосом из меня уходит жизнь. В его речах сочетались возвышенность и ехидство, а что-то искреннее, чему хотелось верить, оплеталось липкой ложью. Я уставала его слушать. Меня приглашали на балы, на торжества, и я сидела с краю, и смотрела на них словно сквозь сон. Я пыталась сбежать, но за мной хорошо следили, и вежливые солдаты всегда возвращали обратно. Кардинал хотел получить мое расположение, оказывал знаки внимания, дарил подарки. Он желал меня – старый развратник! – Царевна фыркнула. – Его рука нередко оказывалась у меня то на плече, то на талии… Но взять меня силой он не смел. И чувствуя, что я его презираю, не рисковал продолжать. А иногда я видела Генриха. На балах и торжествах он появлялся редко. Иногда он присутствовал во время наших бесед с кардиналом, и я чувствовала его пронизывающий взгляд. Несколько раз мы разговаривали наедине. Генрих приходил и пытался проникнуть мне в душу. Он хотел знать, где находится нимфа, и что у меня на уме. Я пыталась поговорить с ним по-человечески, но он улыбался и качал головой. Я боялась его больше, чем кардинала… Так продолжалось несколько лет… Я потеряла счет времени и стала забывать прошлое. И только Астория помогала мне жить. Она была все время рядом, и в те часы, когда я могла остаться одна, и за мной не подглядывали слуги, белка нашептывала мне новости из большого мира и приносила небольшие подарки. Но Астория не могла воспользоваться своим волшебством, ведь я сама сделала так, чтобы это было невозможно! И в результате нам оставалось только ждать. Однажды солдаты вывели меня на крыльцо серого здания, и там стоял маг. Он выглядел довольным и криво улыбался, а я очень испугалась. Я почти падала в обморок от страха, хотя он вел себя внешне дружелюбно и говорил спокойным голосом. Он отвел меня в свою башню, и поселил в комнате, очень холодной и простой. После убранств замка это напоминало тюрьму. Генрих почти каждый день по нескольку часов разговаривал со мной, подвергая действию чар и наводя сон. Он пытался во сне или в дремоте заглянуть ко мне в душу. Но не мог.
- Его интересовала только Астория? – спросил Гвидон.
- Мне кажется, нет. Он хотел обрести надо мною власть, заставить играть по правилам мира, в котором он живет.
- А ты сама? Как женщина?
- Нет, вряд ли… Кажется, в отличие от кардинала, я вовсе не привлекала его. А может, женщины и не интересуют его вовсе. Я слышала, маги берегут мужскую силу… Не знаю. Но он пытался овладеть моей душой. Это было, наверное, даже страшнее, чем если бы…
- Все позади. Ты можешь не рассказывать мне, если не хочешь.
- Собственно, я почти все рассказала.
- Но почему они решили засадить тебя в бочку и отправить в море?
- Не знаю. Может быть, в виде наказания… У них ведь ничего не получилось! Я думаю, что они хотели скорее запугать меня, чем убить… Если бы хотели убить, нашли более верные, да и более страшные способы… А море могло принести меня в миры, где мое волшебство оживет. В конце концов, так случилось. Мне кажется, Астория помогла устроить, чтобы волны выбросили меня именно на Буян. Ах, мой добрый Гвидон! – чего я натерпелась, и как все это было страшно!
Она замолчала. Гвидон обнял Царевну за плечи.
- Теперь ты в безопасности, дорогая Царевна! – сказал он.
Она встряхнулась, словно пыталась сбросить с себя воспоминания.
- Скажи, а твое волшебство? Оно возвратилось к тебе? – спросил Гвидон.
- Оно возвращается. Вчера я парила над сценой театра, это была не уловка, не трюк. Я сделала это сама. Еще я снова могу лечить руками! Пока не много, но это уже кое-что. Главное, вернулась память.
- Конек со своим представлением…
- Да, - она уловила мысль Князя. – Конек помог вернуть мои воспоминания. Но не он один. Помогала вспоминать Василиса, помогала Мария. Да и нимфа-проказница с фонтаном тоже приложила руку. Ведь сегодня я вспомнила все, когда на меня упали брызги его воды.
- В фонтанах живет древняя сила острова.
- Расскажи мне об острове, Гвидон, - попросила она. – Все о нем рассказывают каждый по-своему, но как-то не очень охотно.

И Гвидон начал рассказывать.
По его словам, когда он еще маленьким жил в Салтании, Буян был никому неизвестным островком. Говорили «на море окияне, на острове Буяне», когда хотели сказать – где-то далеко, неизвестно где. «А неси вас окиян аж на остров на Буян» значило не самое лестное пожелание.
Но мир так устроен, что то, что в одном секторе миф, в другом реальность. Однажды Федот-стрелец потерпел здесь кораблекрушение. По всем картам, имевшимся у Федота, выходило, что на этом месте ровно ничего нет. И только одна карта, купленная у какого-то бродячего волшебника, показывала островок Буян. Федот немало удивился, так как тоже полагал, что это легенда, но на тот момент его больше заботили вопросы пропитания.
А с едой на острове обстояло негусто, ибо в те времена на Буяне были голые скалы, да пустоши. Кое-где росли кусты, да сорные травы, да дебри на юго-востоке. В дебри Федот идти побоялся, а в остальных местах ничего съестного не нашлось, кроме двух кустов брусники. Раздосадованный, начал он разговаривать с собой, жаловаться на жизнь и в какой-то момент с удивлением обнаружил, что разговаривает уже не один, а отвечает ему кто-то невидимый.
И это был Ветер.
Ветер помог Федоту с продовольствием1* и волшебным образом починил сломанный корабль. Более того, он наполнял его паруса, пока Федот плыл до самой Салтании, рассказывал сказки и угощал разными снедями.
Историю Федота на материке многие сочли байкой. Но тем не менее остров после этих событий оказался нанесен на карты и включен в земельный кадастр.
Гвидон усмехнулся.
- Бюрократии в Салтании всегда хватало.
В те времена близилась война. Гражданский и церковный люд, живший в городах и их окрест, отвык от волшебства и стал его бояться. Колдунов и ведьм чурались, еще больше боялись лесных жителей, которых за глаза прозвали «нечистью». Слово это, изначально обидное, стало со временем смешным, но тогда еще звучало пугающе и грозно.
- Я был тогда мал и не понимал многого, - продолжал Князь. – Про лесных жителей распускали грязные слухи. Мать мне объясняла, что кардинал с военными хотят забрать лесные земли. Лесом можно было выгодно торговать, зверей бить на меха, фабрики строить. Лесная братия, знамо дело, мешала, насылала порой порчу, неурожай да засуху. Военные, пользуясь этим, настраивали против лесных жителей Царя. Царица же хотела мира и объясняла Салтану, в чем суть, кто на самом деле зачинщик. 2* Царица мешала тем, кто хотел на войне нажиться, али сделать себе имя. И мать оклеветали пред царем, наговорили ему всяких гнусностей да небылиц, что и повторять противно. Отец в ярость пришел. Приказал выслать мать из царства… а мне предоставил выбор, с кем остаться. Я знал, что его обманули и пытался ему об этом рассказать. Но он не поверил… В общем, уехал я с матерью. Три месяца носило нас по морям, да по волнам. И решил я попробовать обратиться к Ветру, о котором знал от Федота. И попросил вынести нас на остров, где побывал Стрелец. И в одно утро вынесло корабль на Буян.

Князь сделал паузу, окинул рукой вокруг.
- Он выглядел тогда безлюдным. Там, в дебрях, - Гвидон махнул на юго-восток, - наверное, уже кто-то жил. Но они знать о себе не давали, по крайней мере поначалу. Мы стали лагерем здесь, около бухты, потому что удобно было для кораблей. Дома стали строить из камня – дебри не трогали, потому что деревья там кривые, да и дух лесной, морок странный. К тому же мать любила природу и всегда берегла ее. Она приказала завозить на остров деревья, как только появилась такая возможность.
Здесь земля особая, добрая… То ли Ветер нам помогал, то ли еще какие силы, но дома строились ладно, почва давала урожай. В холмах открылись два источника. Из одного потекла речка Ручейка, и наполнила лесное озеро. А второй – где сейчас фонтаны – сбежал по камушкам и помог нам с поливом садов и огородов.
Об острове прослышали купцы, и стали здесь останавливаться, пополнять запасы пресной воды. Честные купцы хорошо платили за воду. Не очень честные норовили взять даром или угрозами. Бывали стычки, но остров мы отстояли.
Честные купцы расплачивались товаром, а здесь многого не хватало. А иногда – монетой, что позволяло закупать другой товар и вести торговлю. Остров стал крепнуть. Из Салтании сюда потянулись люди.
- Но там, в дебрях тоже происходило какое-то движение. Русло Ручейки разделилось надвое, восточная часть потекла туда. Образовались болота, заводи. Там стала охотно селиться нечисть, приезжавшая из Салтании. Как-то быстро они прослышали об острове, да и нас с матерью нечисть всегда держала за своих. Только солдатам нашим такое соседство не понравилось, и начались стычки. С одной стороны, Боротынский, с другой – бабушка. Видела, как они хорошо ладят? Это было еще ничего, пока на острове жила мать. Но как она вернулась к отцу, каждая из двух партий попыталась установить свои порядки. И я с утра до ночи выслушивал, какие плохие эти, или какие плохие те.
Гвидон покачал головой.
- В общем, надоело мне все. И сказал – ну вас, будет у нас теперь демократия. Проводите выборы, и правьте островом сами как хотите.
- И что? – с интересом спросила Царевна.
- А что – провели! Тот Совет, который сегодня сидел, примерно и выбрали. С небольшими отличиями. Лескова не было еще, он позже приехал. Так и установили республику. Мы ее с начала назвали Республика Двенадцати островов. Потом правда открыли тринадцатый остров, четырнадцатый, - князь махнул рукой на северо-запад. – Приходилось переименовывать каждый раз. И за глаза люди стали называть республику Гвидония. Я когда узнал, возмущался, ругался на них. Но название прижилось, пришлось терпеть… А так в целом спокойнее стало, когда республику здесь устроили. Бывали, конечно, и после стычки. Баба Яга, бывало, в ночь перед голосованием начнет колдовать, чтобы проголосовали как ей надо. Ну как мы это дело заметили, пришлось серьезный провести разговор. Я тогда сказал, что пусть она или прекращает такими делами заниматься, или ищет себе другой остров. А у бабушки характер – знаешь?
Царевна кивнула. Гвидон улыбнулся.
- Ну и послала она нас в красочных выражениях, сказала, что ну нас с нашим Буяном, с нашей демократией, островов что ли больше в море нет, жалеть еще будете, и все такое. И я уверен был до сегодняшнего дня, что она улетела с острова! А оказывается, она тут все время жила и даже кому-то лечила детей…
Гвидон многозначительно развел руками.
Царевна Лебедь заулыбалась.
- А ты на Ягу больше не сердишься? – спросила она.
- Теперь уже нет… Я больше на Марию сержусь, что скрывала.
- На Марию тоже не надо сердиться, - сказала Царевна. – Она, думаю, хотела как лучше.
- А я думаю, дурачили они обе нас здорово, а бабка из принципа признаваться не хотела, что ей на острове нравится!
Князь и Царевна помолчали немного.
- Да, а что ж не нравится-то? - сказала Царевна, - волшебство древнее здесь. Место славное.
И она взяла Гвидона за руку.

Обычая купаться в море на острове Буяне не было. Море выступало стихией грозной, опасной. Крупные волны ударяли о каменистые берега Буяна во все времена года, словно подтверждая название острова. Нередкие шторма заливали водой скалы на сотни метров от побережья.
Люди купались иногда в ручьях, в озере. Иногда в жару – Гвидон этому не препятствовал – кто-нибудь залезал и в фонтаны. Нередко видели за такими водными процедурами Емелю и Конька.
Но пляжа как такового на острове никогда не было, да и понятия пляжа, кажется, тоже. В лесных озерах купались нагишом, чаще, в одиночестве, иногда вместе купались девушки или супружеские пары.
Однако теперь Белочка, решив, что людям не помешает хороший отдых после сложного обсуждения, захотела устроить людям праздник.
На следующий день после совета островитян ждал сюрприз. На море – насколько позволял видеть глаз – стоял штиль. Ласковые волны не выше двадцати сантиметров лениво ударяли о берега – картина мало сказать непривычная, почти исключительная…
Этого мало – за ночь волны морские, повинуясь сестре своей, намыли участок песка недалеко от порта. Теперь здесь можно было отдыхать и удобно входить в воду.
Первой это заметила Василиса, встававшая рано, чтобы прогуляться перед тем, как начать делать домашние дела. Увидев чудо, она побежала будить мужа, Левшу, чтобы рассказать ему. Примерно в то же время портовая охрана сообщила о необычном явлении князю Гвидону. Лесков, прогуливавшийся для вдохновения вдоль берега, тоже узрел необычайную картину.
И вскоре вместо обычных дел толпа островитян человек из двадцати собралась около пляжа.
На краю волны сидело необычное существо – причем сидело оно именно на волне, а не на берегу. Это существо по виду чем-то напоминало белочку, чем-то русалку.
Не сразу узнали в ней Асторию. Она поприветствовала островитян и сказала звонко:
- Добро пожаловать, дорогие мои, на пляж! Здесь можно купаться и загорать. Я усмирила море на двадцать морских миль во все стороны. Сегодня не будет ветра и шторма, волна до вечера останется спокойной. Это вам мой маленький подарок.
И она исчезла, звонкой блесткой воды сверкнув над волнами, а потом появилась в другом месте, уже дальше от берега…

Солнце, песок и ласковое море отодвинули проблемы и невзгоды далеко за горизонт. Полтора десятка людей сначала робко, до колена, а затем более смело стали заходить в морскую воду, еще вчера казавшуюся довольно опасной.
Но в какой-то момент страх и неловкость просто исчезли. Князь, подавая пример, скинул с себя всю одежду и устремился в море. Затем это сделали и остальные. Охваченные радостью, забыв о приличиях, мужчины и женщины вместе купались в этой волшебной воде. Летели брызги, по острову несся беззаботный смех, и в центре его тут и там появлялся на гребне волны маленький бельчонок…
Емеля, проснувшийся по обыкновению не рано, увидел все это веселье уже в самом разгаре и недолго думая присоединился к нему, поднимая вокруг себя кучи брызг.
К середине дня больше половины населения острова уже отдыхало на этом пляже. Кто-то отыскал мячик, и люди стали играть, подбрасывая его в воздух.
Потом они просто беззаботно загорали, разговаривали, снова купались в воде.
И лишь Лесков задумчиво ходил вдоль берега, закатав брючины до колен.
Но когда вечер позолотил краски, люди постепенно разошлись, и только кое-где сидели по две по трое на берегу, уже чинно одетые, наблюдая водную гладь. И тогда одинокие птицы стали летать над морем, предвещая, что ночью волны опять будут здесь величиной с двухэтажный дом…

Князь Гвидон под утро видел путаные сны – носился в воздушных ветрах над затерянными островами, говорил о чем-то с отцом.
В какой-то момент он ощутил, что в сны его вторгается что-то постороннее. Он сопротивлялся этому, но оно все равно вторгалось. Он ушел от него в сад и закрыл калитку в одном из снов, но оно догнало по тропинке в другом.
И вот, князю предстала голова полукоршуна-получеловека, которая тихо так, почти дружелюбно сказала:
- Напрасно ты это все затеваешь, Гвидон… Отдал бы белочку… Ей у нас будет безопаснее. А принцессу, если хочешь, оставь. Хотя и ей было бы спокойнее у нас. Но это любовь, а в любовь я не вмешиваюсь, это не в моих правилах. Но белка… это другое. К тому же будь искренен – белка нужна тебе ради денег, а это ведь не твой путь. Поэтому верни ее, и все. И будет мир…
Эхо этого голоса, спокойного, убаюкивающего, тихого и поэтому очень страшного еще долго отдавалось в голове Гвидона после того, как он проснулся.

Держать такое под секретом долго было тяжело – и утром Гвидон рассказал об увиденном царевне.
Она задумчиво шла рядом, держа его за руку. В этот день им предстояло собраться на совет, чтобы принять окончательное решение.
- Нас пытаются рассорить, - сказала, наконец, Царевна. – И делают это достаточно хитро.
- У меня такое же чувство, - ответил Гвидон.
- Ты ведь понимаешь, что я никогда не брошу белочку? – осторожно спросила она.
Гвидон остановился.
- Не думаешь же ты, что я ее брошу!
Царевна взглянула на него в упор и покачала головой.
Они еще шли некоторое время молча.
- Мне кажется, надо рассказать все самой Нимфе Астории, - сказала Лебедь.
- Да, - кивнул Гвидон, но кажется, мыслями был далеко.

1* - история эта описана – хотя и не без хвастовства Федота – в сказе про Федота-стрельца - Удалого молодца замечательного сказочника и актера Леонида Филатова.

2* - см. подробнее «повесть о войне с лесною и прочей “нечистью”»

На дивном острове Буяне

Глава 3 . Соединение огня и воды

Глава 3 . Соединение
огня и воды